Лидия Гинзбург - Агентство Пинкертона [Сборник]

— Вы испортили дело на полном ходу. Вы… ваше счастье, что вам не удалось довести до конца ваши дурацкие замыслы…

— Сэр, прошу вас… — сказал мистер Джиль, появляясь у плеча мистера Бангса, — смотрите, он весь побелел.

— Мистер Бангс хочет сказать, мой мальчик, — с этими словами Джиль искусно и в то же время почтительно оттеснил мистера Бангса плечом, — что вы напали на ложный след. Вы поставили нашу организацию в тяжелое, я сказал бы, в двусмысленное положение. Правда, испытывая вас, мы сами позволяли вам заблуждаться относительно наших истинных целей, истинных священных обязанностей агента. Бедное дитя, вы были так простодушны… Вы поверили, что эта мощная организация существует ради жалкой кучки профессиональных взломщиков, грабителей или шантажистов!..

— Так значит, — бормотал Крейн, — значит…

— Крейн, молчите. Я мог бы напомнить вам клятву, но я напоминаю только наш разговор. Быть может, настала пора… быть может, в беспощадной борьбе с разрушителями религии, промышленности, семьи вы постараетесь искупить… или, проще говоря, мы постараемся позабыть о вашем поступке… Крейн, не отталкивайте вашу судьбу, потому что только раз в жизни приходит судьба к человеку.

Рядом с мясистым лицом Джиля над Крейном опять наклонилось деревянное лицо мистера Бангса.

— Беспощадное истребление! — прокричал мистер Бангс режущим голосом.

Джиль легко дотронулся до его руки.

— Сэр, оставим это. С вашего разрешения, пациент снова лишился чувств… Осмелюсь заметить, мы, кажется, заставляем мистера Реджа ждать нас четыре минуты лишних. Что касается этого молодого человека, сэр, то я берусь в самом ближайшем будущем довести операцию до конца.

Корреспонденция О'Нейла. — Митинг. — Молли. — Гости старого Гарпера.

Добыча руды и угля в штате Колорадо производилась тремя большими компаниями. Северные угольные копи в графстве Болдер принадлежали «Северной компании угля и кокса»; на юге обширные залежи в графстве Лос-Анимас разрабатывались компанией «Виктор» и «Колорадской компанией топлива и железа», владевшей также плавильными, стальными и литейными заводами в городах Пуэбло и Колорадо.

«Компания топлива и железа» принадлежала Северной тихоокеанской дороге, принадлежавшей, в сущности, Вильф-риду Реджу. Делами компании по выбору Реджа управлял Чарльз О’Нейл. В 1905 году Чарльз О’Нейл достиг сорокапятилетнего возраста, но на вид казался моложе. У него было сухое, ширококостное мускулистое тело; длинное лицо с очень свежей кожей (на левой щеке белый шрам от удара, полученного в юности на поединке); длинные лошадиные зубы.

О’Нейл принимал ежедневно ванну со льдом, скакал на необъезженных лошадях и мог разогнуть подкову, чем гордился. О’Нейл был неутомим в физических упражнениях и в работе, умерен в своих потребностях, лишен прихотей и пристрастий, — всем этим он гордился. О’Нейл никогда в жизни не испытал ни страха, ни жалости, ни раскаяния — и гордился этим. У О’Нейла не было ни друзей, ни семьи, ни даже, в сущности, состояния. Он гордился этим и как наемник стоял у великой машины труда и капитала, наблюдая за правильным ходом.

В Денвере у О’Нейла была небольшая квартира, украшенная набором дорогих гимнастических снарядов. Но директор Компании топлива и железа жил на ходу между Денвером и Крипл-криком, Виктором, Пуэбло и Колорадо.

14 июля 1905 года О'Нейл в своей конторе в городе Викторе разбирал утреннюю корреспонденцию. Из всех чувств (очень немногочисленных), какие О'Нейл был способен испытывать, он при разборе корреспонденции испытывал главным образом презрение. Рабочие никогда не писали О'Нейлу и презрение на них не распространялось. Рабочий представлял собой единицу рабочей силы и в этом качестве так же мало подлежал презрению или уважению, как любая цифра или статистический вывод. Рабочие же, променявшие спокойное положение единицы рабочей силы на неверную участь стачечника, члена политической партии или боевого профессионального союза, подлежали уже прямому и быстрому истреблению.

О'Нейл презирал мистера Порджери, президента местного отделения Ассоциации владельцев копей, за глупость и в особенности за жирные щеки и толстый живот. Он презирал губернатора Пибоди за накрашенные усы, за треск и грохот военного великолепия, с которым никогда не расставался этот администратор. Джемса Мак-Парланда, управляющего Денверской областной конторой агентства Пинкертона, О'Нейл публично называл «мечтателем». Епископа Матца О'Нейл презирал, по-видимому, за то, что епископ не занимался гимнастикой.

О'Нейл уважал Вильфрида Реджа. Вежливый директор Компании топлива и железа никоим образом не мог одобрить шейные платки своего патрона, его сапоги, подбитые гвоздями, и его неумеренную веселость. Но Редж, не будучи джентльменом, был гением. О'Нейл, будучи джентльменом, гением не был. Перед очевидностью О'Нейл умел смириться душой — и гордился этим.

14 июля 1905 года самый вид почтовых конвертов был неприятен О'Нейлу. В последние дни они множились на его столе, свидетельствуя о том, что в штате Колорадо великая машина труда и капитала несколько развинтилась и что неблагополучие скрыть уже невозможно. Со всех концов Соединенных штатов на неблагополучие летели конверты.

Предупрежденный есть уже вооруженный

«Мы пользуемся репутацией лиц, усовершенствовавших методы разрешения конфликтов между трудом и капиталом. Осуществляя систему “негласного обслуживания”, мы содержим штат специалистов обоего пола по насаждению гармонии в промышленных отношениях.

Мы считаем всякого, допускающего на своем предприятии развитие рабочих забастовок, человеком безнадежно отсталым.

Мы способствуем тому, что рабочие в кратчайший срок осознают единство своих стремлений со стремлениями нанимателя.

Мы гарантируем быстрое уменьшение числа членов союза.

Наш девиз: конструктивность, американизм и истина.

Р. S. В качестве Канзасского агентства и действуя по законам штата Канзас, мы можем в случае надобности поставить, вам вооруженных стражников».

«Обзор, анализы, услуги,

разрешение рабочей проблемы,

контроль над человеческим материалом,

устранение разрушителей,

увеличение продукции,

специалисты по личному составу,

улучшение промышленности,

предупреждение,

исправление,

конструктивность,

продуктивность».

«Человек, познай самого себя» — это божественная заповедь. Но «человек, познай тех, кому ты вынужден доверяться» — это человеческая мудрость, необходимая для преуспеяния в этом мире.

«Дорогой сэр,

Не желали ли бы вы переодеться в старый костюм, совершенно изменить свою внешность и поработать вместе с вашими служащими, чтобы узнать, что они думают о своей работе и о своем заработке, и тысячу других вещей?

Конечно, вы этого хотите! Каждый администратор, которого мне случалось встречать, хотел именно этого. Ваше желание неосуществимо по той же причине, по которой вам невыгодно самому печатать на машинке ваши письма или лично заниматься счетоводством.

Не отчаивайтесь, однако, — Международная вспомогательная компания спешит вам навстречу…»

О’Нейл нехотя потянул еще письмо из кучи нераспечатанных писем.

— Редж!

Редж, как всегда, писал с орфографическими ошибками, крупным почерком, на плохой бумаге.

Чикаго, 11 июля 1905 г.

«По имеющимся сведениям, дорогой О’Нейл, у вас чертовщина! В ваших местах будет орудовать известный вам Хейвуд. Я давно присматриваюсь к молодцу и скажу прямо: даст вам десять очков вперед по части выжимания тяжестей. Не сердитесь, старина, потому что вы тоже прекрасно выжимаете тяжести.

Что касается маленького Гульда, то он сорвал с меня безбожную цену (отец его тоже всегда был мошенником и умрет нераскаянным), но зато оставил в дураках всю компанию, — я разумею Компанию Чикаго — Барлингтон — Квинси.

Дело провалилось из-за одного уморительного парня (пинкертоновца), которого Бангс морочил с чрезмерным успехом.

Его дернуло, видите ли, найти записку Орчарда к маленькому Гульду с извещением о часе и месте.

У пинкертоновцев тут была большая игра. После того уже, как я пробил тому парню голову, они хотели разорвать его на куски. Но я им сразу сказал, что люди, вскакивающие в экспресс на ходу (хотя бы и сдуру), — не валяются у меня на улице.